![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
zulikhanПрочитала рассказ на "Тептаре". Плакала...
Это о многих из нас, и обо мне тоже. Автор - настоящий талант. Имени его, к сожалению, не знаю, ник на "Тептаре" - Mandrian.
Прочитайте обязательно, все, не только вайнахи - о том, как 16-летний мальчик по имени Николай Иванов потребовал, чтобы ему в паспорте записали национальность "чеченец"...
ПАСПОРТ
— Что, вот так прям и писать?
— Да, так вот прямо и пишите.
— А ты часом не пьян?
— А вам какое дело? Вам сказали писать — Вы и пишете.
Пожилая паспортистка снова заглянула в бланк, но уже через очки.
— Зачем тебе это, хлопчик?
— Если говорю, значит надо. Пишите, как хочу.
— Но почему? — недоумевала паспортистка — Как я такое тебе в паспорте напишу? Тебе вот шутки здесь шутить, а меня потом уволят. Виданное ли дело! «Николай Иванов» — чеченец! Я начальника позову — пусть он и разбирается.
Парень лишь равнодушно пожал плечами. Женщина закрыла окошко выдачи документов и исчезла где-то в недрах кабинета. Минут десять парень стоял в полной тишине. Потом, лязгнув окрашенным в черное с золотым стекло, окошко хлопнуло о потертую стойку и в проеме показалось лицо паспортистки:
— Сейчас начальник выйдет. Жди.
Начальник появился практически мгновенно. С первого же взгляда стало понятно, что это бывший военный. И дело даже было не в сочетании гражданского пиджака и галифе защитного цвета, заправленных в яловые сапоги, а в том, как он вышел из кабинета: шумно и резко распахнутая дверь, твердый шаг, суровый взгляд и командный голос:
— Где этот умник?
В коридоре, кроме парня никого не было, поэтому он посчитал излишним отвечать. Начальник паспортного стола нахмурился и снова сердито спросил: «Где он?!» На этот раз вопрос был адресован паспортистке, которая выглянув из маленького окошка робко ответила: «Так это... вот же... тут и стоит...» Парень улыбнулся, но продолжал молчать. Начальник окинул его удивленным взглядом и почти перешел на крик:
— Шуточки шутим? А за порчу гос. документа ответить не желаем?
— А где порча? Я паспорт еще и в руках не держал.
— Ну вот будешь умничать, так и в глаза его не увидишь вовсе!
Парень недоверчиво усмехнулся и спокойно произнес:
— Как так? Я гражданин Советского Союза и в 16 лет мне по Конституции паспорт положен.
Теперь уже улыбался начальник, но улыбка его не была ни забавной ни доброй:
— Ах ты у нас Конституцию знаешь? А про Уголовный Кодекс не знаешь? Про дачу ложных показаний не читал? Ты видел, что в бланке указано? Все данные должны быть точные! За обман — тюрьма!
— Ну а где я вру то? — удивился парень.
— Как где? — начальник заглянул в бланк с данными — Ты кто? Николай Иванов — 1944 года рождения. А национальность какую пишешь? Чеченец?! Я сейчас из отделения дежурного кликну, он тебе быстро и национальность и фотографию поправит. Умник!
Глядя прямо в глаза бушевавшему отставнику, парень спокойно достал из внутреннего кармана куртки сложенный в четверо листок бумаги.
— Тут все написано. Читайте?
— Что я тут еще тебе читать должен? — возмутился он, но бумагу все же взял и сделал шаг назад, в кабинет, где света было больше, чем в коридоре. Примерно с минуту он изучал написанное, потом обратился к паспортистке:
— А ну, Галя, найди-ка мне номерок детский дома
Судя по шуму падающих папок и книг, паспортистка Галя бросилась выполнять просьбу начальника без промедления.
— Вот, 4-14. Детский дом.
Начальник снова посмотрел в листок, потом перевел взгляд на парня, который совсем не выказывал ни волнения, ни беспокойства.
— Так, а ты иди со мной. Сейчас все выясним.
Кабинет начальника выглядел как и любой другой кабинет провинциального советского учреждения: зеленый сейф, два ветхих стула и явно дореволюционный стол с пыльным графином воды и гипсовым бюстом Ленина. Телефонный аппарат висел на стене. Начальник молча указал парню на стул, а сам принялся набирать номер. Дозвонился он со второй попытки.
— Начальник паспортного стола Трофимов. Директора мне дайте, — затем обращаясь к парню, сказал — Николай Иванов, говоришь?
Тот равнодушно кивнул головой в ответ. Трофимов хотел что-то еще добавить, но на другом конце провода ему уже отвечали:
— Да, алло, Трофимов, начальник паспортного стола. Тут у меня ваш бывший сидит, Николай Иванов. Да, с 44 года. Пришел паспорт получать и говорит, пишите меня...
Тут Трофимова явно перебили и он стал внимательно слушать, изредка поглядывая то на листок, который продолжал держать в руке, то на Иванова.
— Хорошо, понял. Конец связи.
Трофимов повесил трубку.
— Значит так. Все подтверждается. Не врешь — уже хорошо. Только я тебе такого паспорта не выдам.
— Как это не выдадите? А какой выдадите?
— Какой хочешь. Имя-то оставим, а вот национальность пиши другую. Хош русским запишем, как меня, хош хохлом, как вот Галину, а чеченом я тебя писать не стану.
— Не чеченом, а чеченцем — холодно поправил парень — и меня ни русским, ни украинцем писать не надо. Пишите, кем есть.
Начальник вынул из кармана «беломорину», смял привычным движением бумажный мундштук и, присев на край стола, закурил.
— А что, русским быть не хочешь?
Парень оставил вопрос без ответа. Выпустив клуб дыма, начальник уже совершенно спокойно сказал:
— Ты хоть знаешь, кем записаться просишься? Вы ж — враги народа. Гитлеру коня белого готовили! Вас же за то и выселяли!
Парень не скрывая злости посмотрел на Трофимова.
— Ты глазами то на меня не зыркай! Не напугаешь! А про коня того всем известно.
— Как же! Чего скрывать то? Я сам его и готовил. Мне как раз тогда пол-года должно было быть...
— Опять шутит! — повышая тон сказал начальник — только вот с шуточками этими... Знал я одного вашего на фронте. Геройский разведчик! Два года вместе на брюхе по минным полям за языками ползали. Весь как на ладони у меня был! А как ему в феврале 44-ого, в штабе про выселение объявили, так оказалось, что и не знал его вовсе. Опер из штаба дивизии его, понятное дело, сразу разоружил и под конвой. «Сейчас, — говорит — на машину и поедешь за своими вслед». Пока машину ждали, чечен тот упросился с боевыми товарищами попрощаться. Оперу-то плевать было на его прощания, но интересно стало — с кем это он дружбу водит. Думал, что для протокола пригодится. И повел его, под револьвером, в землянку. А тот опера по дороге разоружил и к немцам, средь белого дня ушел. Так что в ссылку опер один поехал. Но уже не сопровождающим. Вот кем ты записаться хочешь! Ты ж наш, советский! Тебя же власть народная простила, воспитала! Имя дала! Образование!
— Пишите чеченцем, — оборвал его парень.
— Ах ты щенок! — взорвался Трофимов — мне указывать тут еще будешь? А пошел отсюда! В паспорте будет у тебя «русский»! Все! Вон! И бумажки свои забери!
Иванов медленно встал, поднял с пола брошенные ему начальником бумаги и вышел из кабинета.
У самого выхода из окна выдачи документов его тихо окликнул уже знакомый голос паспортистки Гали:
— Хлопчик! Коля! Ты того, подожди меня за воротами — у меня к тебе дело есть!
Торопиться Иванову было некуда, но и говорить с паспортисткой ему тоже не хотелось, и он, не смотря на ее просьбу, медленно пошел от конторы в сторону столовой, где собирался немного поесть. Дела обстояли хуже некуда. Учеба в интернате закончилась. Паспорт, вместе с остальными выпускниками, ему не дали именно по той же причине, по которой Трофимов выгнал его сегодня из кабинета: Николай крупно разругался с директором интерната, требуя написать в паспорте «чеченец». В противном случае, грозился паспорт при всех порвать. Директор интерната долго кричал, но испугался. В результате вместо паспорта Иванову дали справку, удостоверяющую его молодую, бунтующую личность. И предписание — в недельный срок паспорт получить.
В столовой было пусто. Рабочий класс должен был заполнить ее примерно через час, в строгом соответствии с трудовым законодательством. За 18 копеек Иванов взял себе «второе» — «макароны по флотски» — серую массу вермишели, припудренную, для порядка, мясным фаршем, больше напоминавшим коричневый порошок. Компот за 2 копейки оказался теплой, бесцветной жидкостью, с плавающим в ней куском черного сухофрукта, неподдающегося идентификации ни по форме, ни по запаху. Сев за столик у окна, Иванов принялся за еду. Ел равнодушно. Несмотря на голод, аппетита у него совсем не было. Когда «флотских макарон» оставалось треть порции, он отодвинул от себя тарелку. Посмотрев на компот, Иванов решил выпить воды на улице, из-под крана. У дверей его окликнула кассир:
— Эй! А кто убирать будет?
Иванов, не оглядываясь, ответил:
— Завтра уберу. Сейчас времени нет, — правительственное задание у меня. Коня надо готовить. Белого.
Колонка с водой оказалась почти в центре небольшой поселковой площади. Иванов подошел к ней, отрыл вентиль и подождал, пока стечет теплая вода. Потом медленно, стараясь не забрызгать одежду, начал пить, подставив под холодную струю ладонь. Напившись, он увидел рядом незнакомую пожилую женщину.
— Коля, тож я. Галя, паспортистка. Ты почему меня не подождал?
— Занят был, — хмуро ответил Иванов, — и сейчас тоже занят. Тороплюсь. Даже посуду в столовке не прибрал.
Несмотря на недружелюбный тон, Галя, похоже, совсем не обиделась:
— Да не серчай ты! Дай мне бумажку твою глянуть.
— Это еще зачем? Трофимова спросишь — он тебе перескажет, — Иванов уже не скрывал раздражения. Да и было отчего злится — ночевать ему было негде, денег совсем чуть-чуть, а паспорт необходимо было получить в четыре дня. Дольше его справка из интерната считалась недействительной.
— Я ж по делу прошу. Дай мне глянуть.
Иванов молча достал из кармана лист и протянул его паспортистке.
«Росписка красноармейцу Николаю Иванову, в том, что он сдал гражданке Синько, фельдшерице дома ребенка станции „Каляево“ младенца, мужского пола, 12 марта 1944 года.» Печать и роспись. А ниже, уже другой рукой, было дописано: «указанный младенец, был снят с поезда. Документов, удостоверяющих его личность — не обнаружено. Фамилия и имя — неизвестно. Национальность (ориентировочно) — чеченец. Директор детского дома Кашин А. Н.»
Галя осторожно сложила пожелтевший лист бумаги и передала его Иванову.
— А я сразу поняла, что ты чечен. Я ж тут замуж вышла. А раньше в Казахстане жила. А еще раньше нас кулачили. С Украины мы. Теперь тут. А в Казахстане ваших много было — мы ж все ссыльные, рядом жили. Лицом ты — точно чечененок. Характер, — тут она рассмеялась — тоже ваш — кипятильный! А вот имя у тебя — совсем не такое.
После этих слов, Иванов как-то по-другому взглянул на паспортистку:
— Так я ведь и не знаю, какие имена наши... Только в детдоме все «чеченом» дразнили. Имя-то мне того солдата записали. Солдат этот поезд, что нас вез, охранял. Это мне потом директор рассказывал — говорит, на станции открыли вагон, а в нем мертвые все. Тиф был, только я выжил. Меня маленьким и снесли в «Дом ребенка». А документов нет — так кому ж было охота, у тифозных карманы проверять? Только и знали, что поезд тот с ссыльными чеченцами был. Значит и я — чеченец.
Немного помолчав, Иванов добавил:
— Если не запишите чеченцем, буду без паспорта жить.
Паспортистка с грустью посмотрела на парня. Потом вынула из сумочки листок бумаги и ручку и стала на нем что-то записывать:
— Вот адрес мой. Хозяин дома. Иди, скажи, что тетя Галя послала. Тебе, видать и ночевать негде. У нас заночуй, а я сейчас тебе все бумаги оформлю. С обеда у нас еще паспортов на выдачу наберется, а к вечеру Трофимыч у нас поллитру уговорит, так я ему на подпись и снесу. Авось не заметит. Ведомость я с собой домой захвачу. Там за паспорт и распишешься. Все, а теперь иди — у меня перерыв кончился. Да смотри — чтоб дома ждал!
Она сунула растерявшемуся Иванову в руку листок с адресом и быстро пошла в контору.
Вечером паспорт был готов. Не веря своим глазам, Иванов раз за разом перечитывал указанную в нем национальность. Подвоха не было. Все точно — «чеченец».
— Спасибо тетя Галя! Спасибо большее! — не переставая повторял он, раз за разом.
— Хорошо, хорошо — получил и спрячь. А сейчас чай будем пить. Хозяин-то, небось без меня и чаю не предложил.
Муж Галины, курил возле окна. Услышав реплику жены, отозвался:
— Точно. Не предложил. Как же. Мы только и делали, что чаи тут гоняли. Я Коле рассказывал про год тот... Как везли их через станцию ночами. И как мертвых с поезда снимали, да в яму закапывали. Я ему уже и про место-то сказал. Только там сейчас реку завернули. Ну ничего, хоть у берега посидит...
Иванов молча встал, бережно спрятал паспорт в карман:
— Поеду я, тетя Галя... Пора мне.
— Куда?! Куда поедешь-то? Вечер уже! Да и идти тебе некуда...
— Нет, не могу — ночью поезд будет до Астрахани. А там я на Бакинский пересяду — он через Грозный едет. Домой мне пора...
Но Галина, похоже, совсем не собирался его отпускать:
— Но как же! Ночь... Один ты — какой дом?
— Как какой? Дом... Где родился. Туда и поеду.
В разговор снова вмешался муж Галины:
— Мать, ты его не останавливай. Слово у него — мужское. Эх, наш бы оболтус, в 16 таким же был — я и горя не знал бы. Харч я ему тут в дорогу собрал немного. Денег дал. Пусть нас добрым словом потом вспомнит.
— Конечно, вспомню, — сказал Иванов, — и тебя Миша, и тетя Галю.
После этих слов, Галя расплакалась:
— Вспоминай нас. И я буду вспоминать, как нас через Кавказ везли, а вы мне маленькой на телегу хлеб подбрасывали... И как в Казахстане одной семьей жили... Жаль имя ты себе другое не взял, да уж поздно. Ну ничего. Только до поезда рано ведь еще — посиди тут, а потом мы со стариком тебя и проводим.
— Пусть идет, — возразил Миша, — у него есть тут еще дело одно.
На краю берега, возле того места, которое ему указал Миша, Иванов провел оставшиеся два часа. Где-то здесь, под водой, должны были быть могилы его близких. Он даже не знал, кого именно — может его уже и везли в Казахстан сиротой? Мысленно он представлял себе их лица. «Ну вот, я домой еду. Вам не суждено было, но я и за вас тоже домой поеду. Так что, не умерли вы тут, а со мной возвращаетесь...»
Уже садясь в поезд, его окликнул знакомый голос. Это был Миша:
— Слышь, абрек! На вот, в дороге книжку почитаешь. Книжка хорошая!
Иванов взял книгу, улыбнулся, запрыгнул на подножку уже отходящего поезда и помахал на прощание рукой. Потом прошел в вагон, занял свое место на верхней полке, положил под голову маленький узелок с вещами и раскрыл книгу:
М. Ю. Лермонтов.
Герой нашего времени
Часть первая
Бэла
«Я ехал на перекладных из Тифлиса...»
* * *
— Задняя подножка! Поднимаемся веселей и передаем за проезд! — молодой водитель посмотрел в салон автобуса и добавил, — Эй молодежь! Не заснули? Нет? Отлично! Тогда передавайте деньги за проезд! Следующая остановка — «Почта».
Двери с хриплым выдохом закрылись, но как только автобус тронулся с места, водитель ударил по тормозам. В салоне недовольно зашумели:
— Эй! Не дрова везешь!
Но водитель не обращал внимания. Передние двери распахнулись и в автобус поднялся старик в папахе:
— Вот спасибо тебе, парень! Думал не успею. Успел.
— Никакого спасибо, Ваша! Без тебя как можно было бы уехать? — ответил он по-чеченски. Потом он снова обернулся в салон автобуса: Так, молодежь, а ну как быстро место освободили! Вам что, напоминать надо или очки выписать?
Молодежь недовольно заворчала:
— Уже встали, зачем шуметь, Коля? — потом один из них передал пять копеек водителю и тихо добавил — Коля, вот, за старика возьми.
Водитель даже не стал смотреть на деньги:
— В моем автобусе папаха — самый главный проездной!
В салоне зашептали:
— Ох ты! Герой! Своих значит бесплатно катать? А ну, как там тебя зовут? Мы твоему начальнику напишем!
— Ручку с бумагой вам передать? Только мелким почерком пишите — больше уместится. Николай Иванов меня звать. Так и пишите — чеченцев катает на автобусе бесплатно. Правда не всех, а только пожилых. Но вы это можете не указывать.
Потом он снова обратился по-чеченски к старику, который уже занял место в первом ряду и с удивлением рассматривал водителя:
— Отец, не переживай, болтают они, сами не знают. Довезу тебя в лучшем виде, куда скажешь. Это они — в автобусе едут, а я тебя — в такси везу!
Старик одобрительно усмехнулся и снова поблагодарил этого странного водителя — Николая Иванова, который так чисто и без акцента говорил на чеченском языке. И не просто говорил, а очень остроумно шутил с пассажирами, вызывая каждый раз взрывы смеха у чеченской части пассажиров автобуса. Старик так долго и так внимательно смотрел на водителя, что чуть было не пропустил нужную ему остановку. Направляясь к выходу, он снова поблагодарил его и спросил:
— Скажи, парень, а где ты так чеченский язык хорошо выучил?
— Так здесь и выучил, — ответил тот, — в Чечне ведь живем! Все хорошего тебе, отец.
— И тебе доброй дороги!
Автобус закрыл двери и тронулся. Старик же продолжал смотреть ему вслед. «Удивительное дело! Русский, а как наш язык выучил-то! Сейчас так чисто и молодежь наша редко говорит! Вот не знал бы, кто он, решил бы, по- разговору — чистый чеченец...» Потом, словно вспоминая что-то давно забытое, подумал: «..Да и не только по разговору... На лицо — вылитый брат мой... Несчастный... И он, и вся семья его... Умерли они, когда нас в Сибирь увозили...»
Это о многих из нас, и обо мне тоже. Автор - настоящий талант. Имени его, к сожалению, не знаю, ник на "Тептаре" - Mandrian.
Прочитайте обязательно, все, не только вайнахи - о том, как 16-летний мальчик по имени Николай Иванов потребовал, чтобы ему в паспорте записали национальность "чеченец"...
ПАСПОРТ
— Что, вот так прям и писать?
— Да, так вот прямо и пишите.
— А ты часом не пьян?
— А вам какое дело? Вам сказали писать — Вы и пишете.
Пожилая паспортистка снова заглянула в бланк, но уже через очки.
— Зачем тебе это, хлопчик?
— Если говорю, значит надо. Пишите, как хочу.
— Но почему? — недоумевала паспортистка — Как я такое тебе в паспорте напишу? Тебе вот шутки здесь шутить, а меня потом уволят. Виданное ли дело! «Николай Иванов» — чеченец! Я начальника позову — пусть он и разбирается.
Парень лишь равнодушно пожал плечами. Женщина закрыла окошко выдачи документов и исчезла где-то в недрах кабинета. Минут десять парень стоял в полной тишине. Потом, лязгнув окрашенным в черное с золотым стекло, окошко хлопнуло о потертую стойку и в проеме показалось лицо паспортистки:
— Сейчас начальник выйдет. Жди.
Начальник появился практически мгновенно. С первого же взгляда стало понятно, что это бывший военный. И дело даже было не в сочетании гражданского пиджака и галифе защитного цвета, заправленных в яловые сапоги, а в том, как он вышел из кабинета: шумно и резко распахнутая дверь, твердый шаг, суровый взгляд и командный голос:
— Где этот умник?
В коридоре, кроме парня никого не было, поэтому он посчитал излишним отвечать. Начальник паспортного стола нахмурился и снова сердито спросил: «Где он?!» На этот раз вопрос был адресован паспортистке, которая выглянув из маленького окошка робко ответила: «Так это... вот же... тут и стоит...» Парень улыбнулся, но продолжал молчать. Начальник окинул его удивленным взглядом и почти перешел на крик:
— Шуточки шутим? А за порчу гос. документа ответить не желаем?
— А где порча? Я паспорт еще и в руках не держал.
— Ну вот будешь умничать, так и в глаза его не увидишь вовсе!
Парень недоверчиво усмехнулся и спокойно произнес:
— Как так? Я гражданин Советского Союза и в 16 лет мне по Конституции паспорт положен.
Теперь уже улыбался начальник, но улыбка его не была ни забавной ни доброй:
— Ах ты у нас Конституцию знаешь? А про Уголовный Кодекс не знаешь? Про дачу ложных показаний не читал? Ты видел, что в бланке указано? Все данные должны быть точные! За обман — тюрьма!
— Ну а где я вру то? — удивился парень.
— Как где? — начальник заглянул в бланк с данными — Ты кто? Николай Иванов — 1944 года рождения. А национальность какую пишешь? Чеченец?! Я сейчас из отделения дежурного кликну, он тебе быстро и национальность и фотографию поправит. Умник!
Глядя прямо в глаза бушевавшему отставнику, парень спокойно достал из внутреннего кармана куртки сложенный в четверо листок бумаги.
— Тут все написано. Читайте?
— Что я тут еще тебе читать должен? — возмутился он, но бумагу все же взял и сделал шаг назад, в кабинет, где света было больше, чем в коридоре. Примерно с минуту он изучал написанное, потом обратился к паспортистке:
— А ну, Галя, найди-ка мне номерок детский дома
Судя по шуму падающих папок и книг, паспортистка Галя бросилась выполнять просьбу начальника без промедления.
— Вот, 4-14. Детский дом.
Начальник снова посмотрел в листок, потом перевел взгляд на парня, который совсем не выказывал ни волнения, ни беспокойства.
— Так, а ты иди со мной. Сейчас все выясним.
Кабинет начальника выглядел как и любой другой кабинет провинциального советского учреждения: зеленый сейф, два ветхих стула и явно дореволюционный стол с пыльным графином воды и гипсовым бюстом Ленина. Телефонный аппарат висел на стене. Начальник молча указал парню на стул, а сам принялся набирать номер. Дозвонился он со второй попытки.
— Начальник паспортного стола Трофимов. Директора мне дайте, — затем обращаясь к парню, сказал — Николай Иванов, говоришь?
Тот равнодушно кивнул головой в ответ. Трофимов хотел что-то еще добавить, но на другом конце провода ему уже отвечали:
— Да, алло, Трофимов, начальник паспортного стола. Тут у меня ваш бывший сидит, Николай Иванов. Да, с 44 года. Пришел паспорт получать и говорит, пишите меня...
Тут Трофимова явно перебили и он стал внимательно слушать, изредка поглядывая то на листок, который продолжал держать в руке, то на Иванова.
— Хорошо, понял. Конец связи.
Трофимов повесил трубку.
— Значит так. Все подтверждается. Не врешь — уже хорошо. Только я тебе такого паспорта не выдам.
— Как это не выдадите? А какой выдадите?
— Какой хочешь. Имя-то оставим, а вот национальность пиши другую. Хош русским запишем, как меня, хош хохлом, как вот Галину, а чеченом я тебя писать не стану.
— Не чеченом, а чеченцем — холодно поправил парень — и меня ни русским, ни украинцем писать не надо. Пишите, кем есть.
Начальник вынул из кармана «беломорину», смял привычным движением бумажный мундштук и, присев на край стола, закурил.
— А что, русским быть не хочешь?
Парень оставил вопрос без ответа. Выпустив клуб дыма, начальник уже совершенно спокойно сказал:
— Ты хоть знаешь, кем записаться просишься? Вы ж — враги народа. Гитлеру коня белого готовили! Вас же за то и выселяли!
Парень не скрывая злости посмотрел на Трофимова.
— Ты глазами то на меня не зыркай! Не напугаешь! А про коня того всем известно.
— Как же! Чего скрывать то? Я сам его и готовил. Мне как раз тогда пол-года должно было быть...
— Опять шутит! — повышая тон сказал начальник — только вот с шуточками этими... Знал я одного вашего на фронте. Геройский разведчик! Два года вместе на брюхе по минным полям за языками ползали. Весь как на ладони у меня был! А как ему в феврале 44-ого, в штабе про выселение объявили, так оказалось, что и не знал его вовсе. Опер из штаба дивизии его, понятное дело, сразу разоружил и под конвой. «Сейчас, — говорит — на машину и поедешь за своими вслед». Пока машину ждали, чечен тот упросился с боевыми товарищами попрощаться. Оперу-то плевать было на его прощания, но интересно стало — с кем это он дружбу водит. Думал, что для протокола пригодится. И повел его, под револьвером, в землянку. А тот опера по дороге разоружил и к немцам, средь белого дня ушел. Так что в ссылку опер один поехал. Но уже не сопровождающим. Вот кем ты записаться хочешь! Ты ж наш, советский! Тебя же власть народная простила, воспитала! Имя дала! Образование!
— Пишите чеченцем, — оборвал его парень.
— Ах ты щенок! — взорвался Трофимов — мне указывать тут еще будешь? А пошел отсюда! В паспорте будет у тебя «русский»! Все! Вон! И бумажки свои забери!
Иванов медленно встал, поднял с пола брошенные ему начальником бумаги и вышел из кабинета.
У самого выхода из окна выдачи документов его тихо окликнул уже знакомый голос паспортистки Гали:
— Хлопчик! Коля! Ты того, подожди меня за воротами — у меня к тебе дело есть!
Торопиться Иванову было некуда, но и говорить с паспортисткой ему тоже не хотелось, и он, не смотря на ее просьбу, медленно пошел от конторы в сторону столовой, где собирался немного поесть. Дела обстояли хуже некуда. Учеба в интернате закончилась. Паспорт, вместе с остальными выпускниками, ему не дали именно по той же причине, по которой Трофимов выгнал его сегодня из кабинета: Николай крупно разругался с директором интерната, требуя написать в паспорте «чеченец». В противном случае, грозился паспорт при всех порвать. Директор интерната долго кричал, но испугался. В результате вместо паспорта Иванову дали справку, удостоверяющую его молодую, бунтующую личность. И предписание — в недельный срок паспорт получить.
В столовой было пусто. Рабочий класс должен был заполнить ее примерно через час, в строгом соответствии с трудовым законодательством. За 18 копеек Иванов взял себе «второе» — «макароны по флотски» — серую массу вермишели, припудренную, для порядка, мясным фаршем, больше напоминавшим коричневый порошок. Компот за 2 копейки оказался теплой, бесцветной жидкостью, с плавающим в ней куском черного сухофрукта, неподдающегося идентификации ни по форме, ни по запаху. Сев за столик у окна, Иванов принялся за еду. Ел равнодушно. Несмотря на голод, аппетита у него совсем не было. Когда «флотских макарон» оставалось треть порции, он отодвинул от себя тарелку. Посмотрев на компот, Иванов решил выпить воды на улице, из-под крана. У дверей его окликнула кассир:
— Эй! А кто убирать будет?
Иванов, не оглядываясь, ответил:
— Завтра уберу. Сейчас времени нет, — правительственное задание у меня. Коня надо готовить. Белого.
Колонка с водой оказалась почти в центре небольшой поселковой площади. Иванов подошел к ней, отрыл вентиль и подождал, пока стечет теплая вода. Потом медленно, стараясь не забрызгать одежду, начал пить, подставив под холодную струю ладонь. Напившись, он увидел рядом незнакомую пожилую женщину.
— Коля, тож я. Галя, паспортистка. Ты почему меня не подождал?
— Занят был, — хмуро ответил Иванов, — и сейчас тоже занят. Тороплюсь. Даже посуду в столовке не прибрал.
Несмотря на недружелюбный тон, Галя, похоже, совсем не обиделась:
— Да не серчай ты! Дай мне бумажку твою глянуть.
— Это еще зачем? Трофимова спросишь — он тебе перескажет, — Иванов уже не скрывал раздражения. Да и было отчего злится — ночевать ему было негде, денег совсем чуть-чуть, а паспорт необходимо было получить в четыре дня. Дольше его справка из интерната считалась недействительной.
— Я ж по делу прошу. Дай мне глянуть.
Иванов молча достал из кармана лист и протянул его паспортистке.
«Росписка красноармейцу Николаю Иванову, в том, что он сдал гражданке Синько, фельдшерице дома ребенка станции „Каляево“ младенца, мужского пола, 12 марта 1944 года.» Печать и роспись. А ниже, уже другой рукой, было дописано: «указанный младенец, был снят с поезда. Документов, удостоверяющих его личность — не обнаружено. Фамилия и имя — неизвестно. Национальность (ориентировочно) — чеченец. Директор детского дома Кашин А. Н.»
Галя осторожно сложила пожелтевший лист бумаги и передала его Иванову.
— А я сразу поняла, что ты чечен. Я ж тут замуж вышла. А раньше в Казахстане жила. А еще раньше нас кулачили. С Украины мы. Теперь тут. А в Казахстане ваших много было — мы ж все ссыльные, рядом жили. Лицом ты — точно чечененок. Характер, — тут она рассмеялась — тоже ваш — кипятильный! А вот имя у тебя — совсем не такое.
После этих слов, Иванов как-то по-другому взглянул на паспортистку:
— Так я ведь и не знаю, какие имена наши... Только в детдоме все «чеченом» дразнили. Имя-то мне того солдата записали. Солдат этот поезд, что нас вез, охранял. Это мне потом директор рассказывал — говорит, на станции открыли вагон, а в нем мертвые все. Тиф был, только я выжил. Меня маленьким и снесли в «Дом ребенка». А документов нет — так кому ж было охота, у тифозных карманы проверять? Только и знали, что поезд тот с ссыльными чеченцами был. Значит и я — чеченец.
Немного помолчав, Иванов добавил:
— Если не запишите чеченцем, буду без паспорта жить.
Паспортистка с грустью посмотрела на парня. Потом вынула из сумочки листок бумаги и ручку и стала на нем что-то записывать:
— Вот адрес мой. Хозяин дома. Иди, скажи, что тетя Галя послала. Тебе, видать и ночевать негде. У нас заночуй, а я сейчас тебе все бумаги оформлю. С обеда у нас еще паспортов на выдачу наберется, а к вечеру Трофимыч у нас поллитру уговорит, так я ему на подпись и снесу. Авось не заметит. Ведомость я с собой домой захвачу. Там за паспорт и распишешься. Все, а теперь иди — у меня перерыв кончился. Да смотри — чтоб дома ждал!
Она сунула растерявшемуся Иванову в руку листок с адресом и быстро пошла в контору.
Вечером паспорт был готов. Не веря своим глазам, Иванов раз за разом перечитывал указанную в нем национальность. Подвоха не было. Все точно — «чеченец».
— Спасибо тетя Галя! Спасибо большее! — не переставая повторял он, раз за разом.
— Хорошо, хорошо — получил и спрячь. А сейчас чай будем пить. Хозяин-то, небось без меня и чаю не предложил.
Муж Галины, курил возле окна. Услышав реплику жены, отозвался:
— Точно. Не предложил. Как же. Мы только и делали, что чаи тут гоняли. Я Коле рассказывал про год тот... Как везли их через станцию ночами. И как мертвых с поезда снимали, да в яму закапывали. Я ему уже и про место-то сказал. Только там сейчас реку завернули. Ну ничего, хоть у берега посидит...
Иванов молча встал, бережно спрятал паспорт в карман:
— Поеду я, тетя Галя... Пора мне.
— Куда?! Куда поедешь-то? Вечер уже! Да и идти тебе некуда...
— Нет, не могу — ночью поезд будет до Астрахани. А там я на Бакинский пересяду — он через Грозный едет. Домой мне пора...
Но Галина, похоже, совсем не собирался его отпускать:
— Но как же! Ночь... Один ты — какой дом?
— Как какой? Дом... Где родился. Туда и поеду.
В разговор снова вмешался муж Галины:
— Мать, ты его не останавливай. Слово у него — мужское. Эх, наш бы оболтус, в 16 таким же был — я и горя не знал бы. Харч я ему тут в дорогу собрал немного. Денег дал. Пусть нас добрым словом потом вспомнит.
— Конечно, вспомню, — сказал Иванов, — и тебя Миша, и тетя Галю.
После этих слов, Галя расплакалась:
— Вспоминай нас. И я буду вспоминать, как нас через Кавказ везли, а вы мне маленькой на телегу хлеб подбрасывали... И как в Казахстане одной семьей жили... Жаль имя ты себе другое не взял, да уж поздно. Ну ничего. Только до поезда рано ведь еще — посиди тут, а потом мы со стариком тебя и проводим.
— Пусть идет, — возразил Миша, — у него есть тут еще дело одно.
На краю берега, возле того места, которое ему указал Миша, Иванов провел оставшиеся два часа. Где-то здесь, под водой, должны были быть могилы его близких. Он даже не знал, кого именно — может его уже и везли в Казахстан сиротой? Мысленно он представлял себе их лица. «Ну вот, я домой еду. Вам не суждено было, но я и за вас тоже домой поеду. Так что, не умерли вы тут, а со мной возвращаетесь...»
Уже садясь в поезд, его окликнул знакомый голос. Это был Миша:
— Слышь, абрек! На вот, в дороге книжку почитаешь. Книжка хорошая!
Иванов взял книгу, улыбнулся, запрыгнул на подножку уже отходящего поезда и помахал на прощание рукой. Потом прошел в вагон, занял свое место на верхней полке, положил под голову маленький узелок с вещами и раскрыл книгу:
М. Ю. Лермонтов.
Герой нашего времени
Часть первая
Бэла
«Я ехал на перекладных из Тифлиса...»
* * *
— Задняя подножка! Поднимаемся веселей и передаем за проезд! — молодой водитель посмотрел в салон автобуса и добавил, — Эй молодежь! Не заснули? Нет? Отлично! Тогда передавайте деньги за проезд! Следующая остановка — «Почта».
Двери с хриплым выдохом закрылись, но как только автобус тронулся с места, водитель ударил по тормозам. В салоне недовольно зашумели:
— Эй! Не дрова везешь!
Но водитель не обращал внимания. Передние двери распахнулись и в автобус поднялся старик в папахе:
— Вот спасибо тебе, парень! Думал не успею. Успел.
— Никакого спасибо, Ваша! Без тебя как можно было бы уехать? — ответил он по-чеченски. Потом он снова обернулся в салон автобуса: Так, молодежь, а ну как быстро место освободили! Вам что, напоминать надо или очки выписать?
Молодежь недовольно заворчала:
— Уже встали, зачем шуметь, Коля? — потом один из них передал пять копеек водителю и тихо добавил — Коля, вот, за старика возьми.
Водитель даже не стал смотреть на деньги:
— В моем автобусе папаха — самый главный проездной!
В салоне зашептали:
— Ох ты! Герой! Своих значит бесплатно катать? А ну, как там тебя зовут? Мы твоему начальнику напишем!
— Ручку с бумагой вам передать? Только мелким почерком пишите — больше уместится. Николай Иванов меня звать. Так и пишите — чеченцев катает на автобусе бесплатно. Правда не всех, а только пожилых. Но вы это можете не указывать.
Потом он снова обратился по-чеченски к старику, который уже занял место в первом ряду и с удивлением рассматривал водителя:
— Отец, не переживай, болтают они, сами не знают. Довезу тебя в лучшем виде, куда скажешь. Это они — в автобусе едут, а я тебя — в такси везу!
Старик одобрительно усмехнулся и снова поблагодарил этого странного водителя — Николая Иванова, который так чисто и без акцента говорил на чеченском языке. И не просто говорил, а очень остроумно шутил с пассажирами, вызывая каждый раз взрывы смеха у чеченской части пассажиров автобуса. Старик так долго и так внимательно смотрел на водителя, что чуть было не пропустил нужную ему остановку. Направляясь к выходу, он снова поблагодарил его и спросил:
— Скажи, парень, а где ты так чеченский язык хорошо выучил?
— Так здесь и выучил, — ответил тот, — в Чечне ведь живем! Все хорошего тебе, отец.
— И тебе доброй дороги!
Автобус закрыл двери и тронулся. Старик же продолжал смотреть ему вслед. «Удивительное дело! Русский, а как наш язык выучил-то! Сейчас так чисто и молодежь наша редко говорит! Вот не знал бы, кто он, решил бы, по- разговору — чистый чеченец...» Потом, словно вспоминая что-то давно забытое, подумал: «..Да и не только по разговору... На лицо — вылитый брат мой... Несчастный... И он, и вся семья его... Умерли они, когда нас в Сибирь увозили...»
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
(no subject)
Date: 2010-12-27 07:44 pm (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-27 08:11 pm (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-27 09:08 pm (UTC)Вот здесь комменты:
http://abu-tir.livejournal.com/1966026.html
А кровь - это такая штука, что и не только в детях, но и во внуках может " заговорить"..Насмотрелась я здесь :)
(no subject)
Date: 2010-12-27 09:26 pm (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-27 09:31 pm (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-27 09:37 pm (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-28 12:47 am (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-28 06:22 pm (UTC)(no subject)
Date: 2010-12-29 12:12 pm (UTC)(no subject)
Date: 2012-02-24 02:54 am (UTC)(no subject)
Date: 2012-02-24 10:39 pm (UTC)(no subject)
Date: 2012-02-25 02:32 pm (UTC)(no subject)
Date: 2011-01-03 08:24 pm (UTC)Паспорт
Date: 2011-01-03 08:24 pm (UTC)(no subject)
Date: 2011-03-03 06:13 am (UTC)Русские его не за свой счет выхаживали, а за счет советского государства.
Чеченцы в 30 гг. выхаживали тысячи беженцев голодомора из Украины, в 40-х беженцев бежавших от войны, так что много спасли ,на их век хватило с излишком.
А история у моего народа будь здоров, почитай (если умеешь)про Урартскую клинопись и на каком языке расшифровывается, (письменность времен когда твои предки ходили на мамонта).
(no subject)
Date: 2011-03-03 06:21 am (UTC)Re: Хватит ахинею нести, нохча!
Date: 2011-03-26 12:26 am (UTC)------------------------------------
Кто такие "рУССКИЕ"? отвечу...
Нация насильников, шлюх, убийц, бандитов, воров, наркош, предателей... Сколько же вас перешло к немцам... ужс... аж плакать хочется)))
Я с радостью подарил бы лошадь ГИТЛЕРУ! Слава ему на веки!)
Вы своих мам, пап, сестер, братьев, бабушек, дедушек, соседей готовы убить за деньги! И не говори что это не правда! Телек свидетель.
Разве ты воин?? ТЫ свинка!!!!! не забывай это, а лучше запиши на лбу.
Нохча ТВОЙ ОТЕЦ СЫН МОЙ)
А теперь дуй обратно в подземелье, хрюшка!
-------------------------------------
Чт о вы придумали или создали ???? ничего! Все покупается у США!
Алкаши не умеют ничего создавать! И смелые вы когда пьяные!)) Я вас в реале топтал, хрюшаня.
И не сочиняйте про себя сказок! Вам и так никто не верит.
-------------------------------------
У вас и своей культуры даже нет! Тоже свиснута с европы!
Ты своих предков русский не забывай "Татаро-Монголов"))
-------------------------------------
все.. молчи, а то нефть перекроем, нахлебник!
Re: Хватит ахинею нести, нохча!
Date: 2011-03-26 03:24 pm (UTC)Re: Хватит ахинею нести, нохча!
Date: 2011-04-14 02:24 pm (UTC)Re: Хватит ахинею нести, нохча!
Date: 2011-04-18 11:19 pm (UTC)Re: Хватит ахинею нести, нохча!
Date: 2012-02-24 03:01 am (UTC)Я с радостью подарил бы лошадь ГИТЛЕРУ! Слава ему на веки!)" +billion!!!
Хрю хрю
Date: 2011-03-25 11:58 pm (UTC)Re: Хрю хрю
Date: 2011-03-26 03:26 pm (UTC)Re: Хрю хрю
Date: 2011-03-26 03:27 pm (UTC)(no subject)
Date: 2011-02-09 02:15 pm (UTC)(no subject)
Date: 2011-03-03 06:27 am (UTC)(no subject)
Date: 2011-03-17 10:10 pm (UTC)(no subject)
Date: 2011-03-22 12:09 am (UTC)Паспорт
Date: 2012-02-24 03:06 am (UTC)